Когда я не ходила в садик и не гуляла, а по какой-то причине сидела дома, например, болела, я всегда включала себе пластинки. Их было много, это были сказки, музыкальные и не очень, но все интересные. Я включала пластинки, листала книжки, в общем культурной программой мое детство была вполне обеспечено. Маша и Витя, Незнайка, Сивка-бурка, Золушка - ауди-инсценировка по балету Прокофьева, большая пластинка со стихами Агнии Барто, и много-много других. Очень мне нравилась и сказка-пластинка "Три толстяка" - она была не просто в красиво оформленном конверте, как остальные, но даже в коробочке, так как сказка была длинная и не умещалась на одной пластинке. Её я тоже часто слушала, и вот однажды...

В тот злосчастный день папа повез меня... куда-то повез. С нами ехал ещё один офицер из части. Ехали мы так долго, что за время поездки я успела рассказать им всю эту сказку, "Три толстяка", от начала до конца, - со всеми песнями, стихами, сценками, паузами, интонациями. Как маленький живой магнитофончик (их, правда, тогда ещё не было, но не важно), ну или попугайчик. "Вот так артистка!" - смеялся папин приятель. Папа тоже был в восторге. Ещё бы, ведь он только что узнал, что его дочь не просто девочка, а маленький гений, ну или как тогда говорили - вундеркинд! Что он может ею гордиться. Через несколько дней он вручил мне книжку со стихами, и показав на одно из стихотворений, сказал - вот, выучишь и расскажешь потом, на 23 феврала. Выучишь? - Ладно, - кивнула я. Прочитала, рассказала маме наизусть, закрыла книжку, ушла гулять. И больше об этом не вспоминала, пока вдруг не очутилась посреди празднично украшенной огромной столовой воинской части, с нарисованными васнецовскими богатырями во всю стену, и со множеством народу, которые, сидя за столами с угощением, смотрели на меня, ободряюще мне улыбаясь. Я должна была рассказать стихотворение... то самое, но... я ничего не помнила.

"С автоматом, пулеметом... наши смелые бойцы... наши братья и отцы...". Проговорив две строчки я замолчала, решительно и бесповоротно. Я молча стояла, глядя на людей, которые, в тишине глядя на меня, замерли в ожидании стихов, и не могла понять, почему я ничего не помню, ведь я маленький гений, я вундеркинд...

"Ладно, молодец" - сказали мне. И угостили чаем с тортиком. Тортик, кстати, был вкусный.