"Я думал, что только в романах бывают такие... По правде говоря, эта женщина единственный верный настоящий мой человек" ("Морфий").
"Вы были женаты? - Ну да, вот же я и щелкаю... На этой... Вареньке, Манечке...нет, Вареньке... ещё платье полосатое...впрочем, я не помню" ("Мастер и Маргарита").
Вот те несколько противоречивых строчек, что посвятил Булгаков своей первой жене, Татьяне Николаевне.
Какова она, идеальная жена гения - она должна сочетать в себе качества верного друга (точнее, боевой подруги), музы, вдохновляющей блистательной любовницы, уметь быть интересным, понимающим собеседником, бойким литературным агентом, умным секретарем. Она должна посвятить всю свою жизнь служению его творчеству.
Тася была боевой подругой. Её сильный волевой характер помог выжить будущему автору "Мастера и Маргариты" в тяжелейших обстоятельствах. Это были тяжелые годы не только для Булгаковых, но для всей страны: первая мировая, революция, гражданская...
На Новый, 1924 год, они "гадали в гостях, воск топили и в мисочку выливали. Мне ничего не вышло - пустышка, а ему все кольца выходили. Я даже расстроилась, пришла домой, плакала, говорю: "Вот увидишь, мы разойдемся"...
Они познакомились в 1908-ом, когда 16-летняя саратовская гимназистка приехала в Киев на каникулы в гости к тетке, и с первой же встречи почувствовали взаимное влечение, оказавшееся настоящим сильным чувством.
Дочь действительного статского советника, она не была особо привязана к родительскому дому и не была любимицей отца. Училась кое-как, никогда не выказывая рвения и интереса к учебе. С работой после окончания гимназии у неё тоже не сложилось. Она была из тех женщин, что с юности готовятся целиком посвятить себя мужу, заботам о нем и о своей семье.
Татьяна Лаппа (фамилия читается с ударением на последний слог) прожила очень долгую жизнь, трижды была замужем, и лишь 11 из прожитых ею 90 лет она отдала М.А. Булгакову, но любила его всю жизнь.
Отцу Таси Михаил не понравился с самого начала, и тот не одобрил увлечения дочери этим, не внушавшим доверия, легкомысленным юношей. Да и Варвара Михайловна, будущая свекровь, позже пыталась мягко отговорить будущую невестку: "Тася, я хочу с вами поговорить. Вы собираетесь замуж за Михаила? Я вам не советую... Как вы собираетесь жить? Это совсем не просто - семейная жизнь. Ему надо учиться..." - но кто же в таких делах слушает родителей. Вновь они увидели друг друга только через три года после первой встречи - для того, чтобы перебраться ближе к будущему мужу, Татьяна поступила на историко-филологическое отделение Высших женских курсов в Киеве. А сразу после венчания и свадьбы бросила ненавистную учебу.
Сестра Булгакова Надежда записала в дневнике в августе 1912 года: "Миша вернулся с Тасей; она поступает на курсы в Киев. Как они оба подходят друг другу по безалаберности натур!".
И вот, очень скоро эта безалаберная парочка юнцов была безжалостно брошена судьбой в самое пекло житейских испытаний и исторических перипетий, переживаемых в ту пору всей Россией. После окончания медицинского курса университета, молодой врач Михаил Булгаков, поступил на работу в Красный Крест. Его Тася, верная боевая подруга, всюду следовала за ним и разделяла все трудности врачебной работы в прифронтовых госпиталях, сделавшись сестрой милосердия, в прямом смысле помогая ему в каждодневных операциях - она, дворянка, дочь статского советника, предвкушавшая всю жизнь прожить в беззаботной неге и достатке. "Там очень много гангренозных больных было, и он все время ноги пилил. Ампутировал. А я эти ноги держала. Так дурно становилось, думала, сейчас упаду. Потом отойду в сторонку, нашатырного спирта понюхаю и опять. Потом привыкла."
В сентябре 1916-го доктор Булгаков был назначен земским врачом в село Никольское Смоленской губернии. Именно здесь произошел тот самый, чуть не стоивший ему жизни, трагический эпизод, отраженный уже писателем Булгаковым через десять лет в "Записках юного врача", в рассказе "Морфий".
"Привезли ребенка с дифтеритом, и Михаил стал делать трахеотомию. Знаете, горло как надрезается? Фельдшер ему помогал, вдруг ему стало дурно, он говорит: Я сейчас упаду, Михаил Афанасьевич", фельдшера заменили. А потом Михаил стал пленки из горла отсасывать и говорит: "Знаешь, мне, кажется, пленка в рот попала. Надо сделать прививку". И через некоторое время началось: лицо распухает, тело сыпью покрывается, зуд безумный, потом страшные боли в ногах. Позвал фельдшерицу: "Сейчас же принесите мне, пожалуйста, шприц и морфий". Она принесла морфий и впрыснула ему. Через некоторое время, когда у него неважное состояние было, он опять вызвал фельдшерицу. Она же не может возражать, он же врач. Опять впрыскивает. Вот так это и началось."
Доктор Поляков, персонаж рассказа "Морфий" умер, но и Булгаков был близок к тому же исходу. Дело осложнилось ещё беременностью жены. Муж не принуждал её к аборту, просто объяснил ей: "Если хочешь - рожай, тогда останешься в земстве". - "Ни за что." - и Татьяна поехала в Москву, к дяде Михаила, доктору Николаю Михайловичу Покровскому (будущему профессору Преображенскому из повести "Собачье сердце").
В сентябре 1917-го Булгаков был переведен в Вязьму. "Как только проснулись: "Иди, ищи аптеку". Я пошла , нашла аптеку, печать у него есть. Кончилось это - опять надо." - верная Тося, не жалея ног и обувки, ежедневно оббегала город в поисках так необходимого мужу средства.
Финал был предрешен, но, к счастью для Булгакова и русской литературы, в феврале 1918 года он получил освобождение от воинской службы, расстался с земством и вернулся в Киев.
Существует устойчивая легенда, что умная Татьяна Лаппа спасла Булгакова от морфинизма, постепенно уменьшая дозу вещества и подменяя его дистиллированной водой. Откуда эта легенда могла взяться? Кто в здравом рассудке может поверить в то, что девушка без специального образования, не читавшая ничего, кроме дешевых любовных романов, могла подобным образом обмануть своего мужа - врача с университетским дипломом. Это мог сделать только другой дипломированный доктор - дело в том, что в Киеве в ситуацию вмешался отчим Михаила, второй муж Варвары Михайловны, доктор Воскресенский, осуществив лечение через руки Татьяны, руководя её действиями. "Мне кажется, - вспоминала Татьяна позже, - через некоторое время он (Михаил) все понял, но принял правила игры, решил держаться, как ни трудно это было. Он осознавал, что это его последний шанс."
В дальнейшем Татьяна все так же разделяла участь того, кого любила, презирая любые трудности и опасности.
Во время Гражданской, когда бывший земской доктор был мобилизован в Русскую Добровольческую армию, став военным врачом, спустя две недели после призыва мужа, Татьяна, рискуя попасть в лапы к махновцам, в общем вагоне поезда отправилась к месту службы Булгакова во Владикавказ. А после отступления белых, когда жесточайший тиф свалил её мужа, помешав отправиться в эмиграцию, жизнь М.А. Булгакова вновь оказалось в хрупких руках "шатенки с синими глазами". При этом писатель долго не мог простить жене, что она не смогла вывезти его за границу: "Я понимала, что в дороге Михаил погибнет" - вспоминала Татьяна. - "С трудом нашла старичка-врача и упросила прийти к коллеге. Он-то и вылечил его какими-то уколами." Этот эпизод позже будет описан Булгаковым в "Записках на манжетах". В том же произведении мы читаем о приезде писателя в Москву, уже состоявшимся на Кавказе драматургом и фельетонистом, но для столицы - никому неизвестным провинциалом. В Москве 1921 года тоже было трудно, холодно и голодно. "В этот первый год в Москве было хуже, чем где бы то ни было. Бывало, по три дня ничего не ели, не было ни хлеба, ни картошки. У меня было острое малокровие" - вспоминала через много лет Татьяна Николаевна Кисельгоф, но Тася Булгакова, выросшая в роскоши и неге дочь статского советника, шатенка с синими глазами, вывезла и здесь: Тася продавала на рынке скудный скарб, Тася добывала дрова и еду, Тася готовила и обстирывала, Тася грела воду на керосинке, когда её муж по ночам сочинял свой первый роман "от которого небу станет жарко".
Да, Тася оставалась верной боевой подругой земского и военного врача. Но увы, она не видела в своем Мише писателя, тем самым подрезая ему крылья. Известно, что первые литературные опыты были созданы уже в бытность земским врачом, но Михаил никогда не делился ими с женой, таил, прятал их от неё. Он не любил делиться с ней литературными планами - с матерью делился, с сестрами, но не с ней. Почему? Ответ может дать вот такой, например, эпизод, рассказанный Татьяной Николаевной Мариэтте Чудаковой:
"В Москве он писал "Белую гвардию"... Однажды он мне читал про эту... молитву Елены, после которой Николка или кто-то выздоравливает... А я ему сказала: "Ну зачем ты это пишешь?". Он рассердился, сказал:" Ты просто дура, ничего не понимаешь!".
Позже, когда часть романа была напечатана в журнале, уже после развода, Михаил принес бывшей жене экземпляр. Увидев посвящение другой женщине - Л.Е. Белозерской, она вспыхнула и швырнула журнал ему в лицо. Обиженная и брошенная, она не понимала, почему, после стольких мытарств и самопожертвований с её стороны, после того, как она отдала лучшие годы своей жизни ему, он неблагодарно выбросил её не только из жизни, но даже из посвящения.
В марте 1956 года, Надежда Афанасьевна, сестра Булгакова, писала к его вдове, Елене Сергеевне Булгаковой: "Я сама видела в 1924 году рукопись "Белой гвардии", на которой стояло" Посвящается Татьяне Николаевне Булгаковой" и это было справедливо: она пережила с Мишей все трудные годы его скитаний, после окончания Университета, в 1916-17 году, и в годы гражданской войны, она была с ним в годы начала его литературной деятельности...", но Елена Сергеевна, уважая память и последнюю волю мужа, менять ничего в посвящениях не стала.
Источники: А. Варламов "Михаил Булгаков", Б. Соколов "Булгаковская энциклопедия".