Сначала Беатрис бежала по ночному лесу, не чувствуя ни страха, ни усталости. Но мало-помалу её стало одолевать и то, и другое. Наконец, она остановилась в нерешительности.

Её окружала кромешная мгла, переполненная таинственным звучанием. То с одной стороны, то с другой каждый миг что-то щёлкало, потрескивало, шуршало, и вдруг ночную мглу пронзал одинокий крик – то ли птицы, то ли зверя, то ли неведомого чудовища…

Чтобы только не сойти с ума от страха, Беатрис, всё время оглядываясь и вздрагивая, заставила себя вновь пойти вперёд. Ветви деревьев то и дело цепляли её за одежду, будто злые великаны крючьями. Она падала, спотыкаясь о корневища и камни, и со слезами поднималась вновь. Девушку начал колотить нервный озноб. Она уже сто раз пожалела, что сбежала из своей темницы – какой уютной и милой представлялась теперь ей эта чужая грязная комната!

Где-то в отдалении завыл волк. У Беатрис от ужаса отнялись ноги – она упала на колени. «Вот и пришла моя смерть» – обливаясь холодным потом, подумала она, судорожно сжимая кинжал, который, как ей уже казалось, стал единым целым с её пальцами. «Господи, Отец мой небесный…» – начала она молиться и вдруг заметила сквозь тьму трепетный огонёк света. «Пусть лучше меня убьют разбойники, чем дикие звери» – подумала она и, пытаясь разглядеть источник этого неясного света, стала осторожно, продираясь сквозь ветви деревьев и кустарников и стараясь не производить лишнего шума, продвигаться к нему ближе.

Вскоре она увидела, что это горел, мерцая, светильник, поставленный на трухлявые останки свалившегося когда-то от грозы огромного дерева. Рядом с деревом Беатрис увидела старую женщину, одетую в ветхие нищенские одежды, которая, сидя на коленях у пня, рвала траву, выискивая лишь какую-то нужную для себя, и складывала в посудину, стоявшую тут же, на земле. При этом она всё время бормотала что-то неразборчивое.

Старуха неожиданно повернула лицо в сторону девушки и, взяв в руки светильник, стала вглядываться в тьму:

– Кто здесь? – проговорила она резким, низким голосом.

Беатрис приблизилась:

– Вам нечего бояться, добрая женщина, я слишком слаба и беззащитна.

– Ты не так уж беззащитна с этим кинжалом, – проговорила в ответ старуха, с кряхтением поднимаясь на ноги, – спрячь его, и подойди ближе.

Беатрис послушно приблизилась. Старуха поднесла свой светильник поближе к лицу девушки.

– Мне как будто знакомо твоё лицо. Кто ты и откуда?

– Меня зовут Беатрис, я из Фуа.

– Так, так, – пробормотала старуха, – значит ты – та самая малышка… я прекрасно помню день твоей помолвки, будто это было только вчера… но как же ты оказалась ночью в лесу?

– Меня похитили, а я сбежала и вот, заблудилась…

– Стало быть, ты разбила проклятый венец, – пробормотала ведьма.

– Что? – испуганно переспросила Беатрис.

– Скажи, ты накануне разбила посуду?

– Да, – неуверенно ответила Беатрис, вспомнив комнату и осколки глиняной посуды, принесённой Анри. – Добрая женщина, – заговорила Беатрис, с опаской вглядываясь в лицо колдуньи, – здесь где-то неподалёку есть монастырь, если бы вы проводили меня к нему, я бы всю свою жизнь, сколько мне ещё осталось, вспоминала бы о вас с благодарностью и молилась бы о вас.

– Пойдём, – кивнула старуха. – Но обо мне тебе не надо молиться, девочка. Помолись лучше о себе...

Они шли долго. Стало светать. От усталости у Беатрис уже заплетались ноги, и глаза ничего не видели, кроме согбенной спины проводницы. Наконец старуха остановилась. Подняв глаза, девушка увидела высокие каменные стены монастыря. Она хотела поблагодарить старушку, но нигде её не увидела – колдунья исчезла. Это было последнее, что отпечаталось в сознании Беатрис. Она попыталась шагнуть к спасительным стенам и рухнула в высокую траву.

А в замке, покинутом Беатрис, давно начался переполох. Юная пленница будто растворилась в воздухе. Служанки, которые пришли к Беатрис задолго до рассвета, чтобы подготовить её к венчанию, нашли комнату пустой, а человека, который должен был её охранять, крепко спящим. Они растолкали его с большим трудом.

– Сеньор, сеньор! Где ваша пленница?! – закричали они испуганно, безжалостно его толкая.

Наконец Гефье проснулся.

– Чёрт, как болит голова! – проговорил он, обхватив лоб двумя руками. – Что?! Говорите толком! – раздражённо прикрикнул он на галдевших вокруг него девушек.

– Ваша пленница сбежала!

Гефье уставился на них во все глаза. Затем вскочил на ноги и вошёл в опустевшую комнату. Осмотрев её – вышел обратно.

– Вот дьявол… – задумчиво проговорил он, – но как я мог заснуть?!

Взгляд его упал на бутыль, стоявшую на полу, из которой он неосторожно отхлебнул вечером несколько глотков – теперь он понял, почему у этого вина был такой странный, приторно-пряный вкус.

– Вы мне подсунули эту отраву?! – обратился он к внимательно наблюдавшим за ним девушкам.

– Нет, что вы, сеньор барон! – запричитали девушки.

– А ну зовите своих хозяев! – приказал он им.

Но хозяин сам уже спешил, услышав шум и крики. А за ним, в накинутом наспех плаще, семенила его супруга.

– Что за шум, сеньор мой? – спросил хозяин и, увидев открытую настежь дверь комнаты, сразу всё понял и побледнел. – Да как же это?.. – только и смог вымолвить он.

– Как? Всё очень просто: кто-то из ваших людей подсунул мне бутылку с адским пойлом, и ночью отпер дверь.

Хозяин взял бутылку в руки и внимательно рассмотрел со всех сторон, затем понюхал:

– Чёрт знает что… – пробормотал он.

– Что с нами теперь будет?! – испуганно проговорила его жена, взглядывая то на мужа, то на Гефье.

– Госпожа моя, ничего хорошего можете не ждать, – отвечал тот ей.

Послышался приближающийся топот копыт и вскоре во двор въехали всадники. Гефье вышел им навстречу.

– Беатрис сбежала, – сообщил он своему сеньору, как только тот спешился.

– Ты шутишь?! – не веря своим ушам, произнёс Анри, с недоумением уставившись на Гефье.

– Увы, нет, – отвечал тот. – Это кто-то из здешних обитателей сыграл с нами шутку: мне подсунули отравленное вино – я выпил всего пару глотков, чтоб утолить жажду, и всю ночь проспал как убитый. А теперь голова трещит так, что хоть бейся ею об стену.

Гримберт рассмеялся.

– Смешно, не так ли? – мрачно обратился к нему Анри.

– Прости, Анри, но даже не верится, что госпожа Беатрис обвела тебя вокруг пальца.

– Это точно, я теперь выгляжу полным кретином, не хуже брата. Но плохо другое: Беатрис не могла остаться живой, блуждая ночью по этому лесу…

– Вполне вероятно, что хозяева спрятали её где-то здесь, чтоб потом вернуть в Фуа и получить вознаграждение, – заметил Авдерик.

– Может и так, – согласился Анри. – Вот что, друзья, вы втроём обыщите окрестности, – сказал он, обращаясь к Гримберту, Освальду и Гефье. – Авдерик, ты осмотри здешние постройки, потом мы вместе обыщем дом. А пока я поговорю с хозяевами. – И Анри направился к дому, на пороге которого его с трепетом ожидали хозяин с женой.

Увидев, что он идёт к ним, они низко склонили головы.

– Хозяин, собери мне всех, кто есть в доме, до последнего псаря, – сказал он, и прошёл внутрь.

Пройдя через зал, он вошёл в коридор и дошёл до той самой комнаты, где вечером оставил Беатрис. Осмотрев помещение, он увидел на полу осколки битой глиняной посуды и нахмурился, приняв их за следы борьбы.

Тем временем в коридоре собрались все обитатели дома, во главе с хозяевами.

Анри вышел из комнаты и оглядел толпу челяди.

– Итак, кто открыл ночью эту дверь? – громко спросил он.

Люди молчали, уставившись на него во все глаза.

– Сеньор мой, – проговорил барон, – я вас уверяю, что никому из моих людей не пришло бы в голову сделать это. Может быть, вам стоит сначала допросить человека, которого вы оставили охранять девицу?

– Своего человека я уже допросил, – ответил ему Анри, – ему подсунули какое-то зелье, и он проспал всю ночь как младенец. Итак, я жду объяснений…

Хозяин только пожал плечами.

– Если я сей же час не узнаю, что произошло здесь, в этой комнате сегодня ночью, – продолжал Анри, – от вашего жилища не останется камня на камне.

В тишине послышались громкие всхлипывания хозяйки дома. По толпе пробежал ропот.

– Чего мы на него глядим, – громко сказал один из прислужников, – нас много, а он один!

– Да мы этого юнца ногами запинаем! – подхватил другой.

– Тащите вилы, да подденем его, – заговорили остальные.

И прислужники угрожающе двинулась на Анри.

Мгновенно в обеих руках юноши сверкнули остро заточенные сарацинские кинжалы с изогнутыми лезвиями.

– Ну, давай, подходи! – прикрикнул он на челядь. – Кому первому выпустить кишки?!

Толпа испуганно попятилась.

«Трусливые бараны» – прошептал себе под нос хозяин.

– Сеньор, – обратился Анри к хозяину дома с плохо скрываемым бешенством, – я заплатил вам немалые деньги за эту услугу. И теперь, когда моя невеста пропала, вы должны возместить мне все издержки. Итак, когда вы предполагаете возвратить мне всё до последнего денье?

– Но, сеньор мой граф, – удручённо проговорил барон, – у нас нет таких денег…

– Нет денег? Неужели? – усмехнулся Анри, – Тогда мы сделаем вот что…– он оглядел окружавших его людей, выискивая то, что нужно. – В течение двух дней, включая сегодня, вы предоставляете мне с ваших угодий с десяток таких вот ангелочков, – он, распихав слуг, вытащил из толпы совсем юную девушку и, продемонстрировав её хозяину, оттолкнул обратно. Та со слезами испуга тут же спряталась за спины.

– Или человек пятьдесят вот таких остолопов, – продолжал Анри, схватив парня, предложившего запинать его ногами, и приставив к его горлу кинжал, – крепких и с пустой башкой, – он отпихнул слугу. – А если через два дня вы мне их не предоставите, то на этом вот месте, – он показал в пол, – не останется ничего, кроме пепелища…

Вдруг Анри смолк, не договорив последнего слова, ибо увидел нечто, поразившее его воображение: прекрасное видение, которое приблизилось сквозь толпу почтительно расступившихся слуг и упало перед ним на колени.

– О, милостивый сеньор мой! – пылко воскликнуло прекрасное видение. – Убейте меня, или продайте сарацинам, но, прошу вас, пощадите моих несчастных родителей, ибо я уверена, что они ни в чём перед вами не виноваты!

Воцарилось глубокое молчание. Хозяйка дома, в испуге, хотела было броситься на колени рядом с дочерью, но муж молча остановил её, вцепившись ей в руку. Все остальные замерли, открыв рот, и уставились на отчаянную хозяйскую дочку.

Анри, забыв обо всём, смотрел на Гибор. Прекраснее этого создания с рыжими локонами, увитыми драгоценными камнями, он ещё не видел на свете. А взглянув в изумрудные глаза девушки, заметил в их глубине такие бешеные искорки, что просто не мог прийти в себя. Сердце его замерло, а потом бешено застучало, по всему телу пробежало жгучее пламя.

– О, прелестная королева, – пролепетал растерявшийся юноша, – кто бы вы ни были, встаньте, вы не должны стоять передо мной на коленях…

Хозяева переглянулись с еле заметной усмешкой.

– Я не встану, милостивый сеньор, – отвечала кротко Гибор, – пока вы не пообещаете простить моих родителей.

– Поднимитесь же, прошу вас, – повторил Анри, словно вернувшись в реальность из чудесной страны грёз, куда унесли его ослепительные глаза Гибор.

Девушка, с достоинством опершись на его руку, поднялась на ноги и встала, скромно опустив взор.

– Барон, это ваша дочь? – обратился Анри к хозяину.

- Да, сеньор мой, – гордо приосанившись, отвечал барон, выйдя вперёд, – это моя дочь.

– Вот что, сеньор барон, – проговорил Анри, не сводя глаз с девушки, – я, пожалуй, прощу вам все долги, но только в том случае, если вы отдадите за меня свою дочь…

Барон переглянулся с подошедшей к нему супругой, медля с ответом, затем проговорил:

– Сеньор мой, для нас будет большая честь отдать за вас дочь, – он почтительно поклонился, – но если она сама согласится. Ибо мы никогда и ни в чём её не неволим.

– Вы согласны? – робко обратился юноша к Гибор, впервые почувствовав в душе истинный страх и нерешительность.

– Видно, на то воля Божья, – смиренно отвечала хитрая Гибор, которой ещё раньше приглянулся красивый графский сын и, помогая сбежать Беатрис, она не только спасла пленницу от нежеланного брака, но одновременно и устранила соперницу.

Таким образом, венчание, назначенное в церкви Лима на заре, всё-таки состоялось.

А тем временем Бертран и его бароны без устали обыскивали окрестности. Они были неподалёку от Лима, когда повстречали Анри и Гибор, которые в сопровождении Авдерика выехали в Фуа, чтоб сообщить графу Эмери о женитьбе.

Приблизившись друг к другу, всадники остановились.

– Анри! Откуда ты сейчас? Что-нибудь узнал о Беатрис? – сразу спросил Бертран брата, даже не взглянув на его спутницу.

– Мои друзья ищут её по всей округе, – неохотно отвечал Анри, – а я сейчас из Лима – там её нет. Познакомься, – сказал он, с пылким обожанием взглянув на свою даму, – это госпожа Гибор, моя жена.

– Ты женился? – Бертран с удивлением посмотрел на красавицу: – Рад вас видеть, госпожа Гибор! – вежливо поклонился он ей. – Так вот что у тебя были за спешные дела в Лиме. Почему же ты сразу не сказал, к чему эта таинственность?

– У тебя беда, тебе сейчас не до моей женитьбы, – отвечал Анри, пожав плечами.

– Вместо того чтобы искать невесту брата, ты нашёл невесту себе, – горько усмехнувшись, проговорил Бертран. – Что ж, очень рад за тебя!

– Прости, так уж распорядилась судьба, – отвечал Анри.

Больше ни слова не говоря, Бертран пустил коня в галоп, его отряд последовал примеру своего сеньора и вскоре всадники скрылись за деревьями.

– Несчастная девушка, – пробормотал Анри, вспомнив о Беатрис. – Послушай, милая Гибор, кто же всё-таки мог выпустить её ночью из замка.

– Этого я не знаю, – равнодушно отвечала Гибор, – но если её не разорвали в лесу дикие звери,

то она могла найти приют в монастыре у бенедиктинок…

Анри почувствовал мучительное раскаяние – ведь именно из-за его глупой прихоти Беатрис, скорее всего, умерла в страшных муках.

– Если она в монастыре, то брат скоро найдёт её, – проговорил он угрюмо.