Лето выдалось непогожим. Лишь с наступлением осени, когда большая часть урожая и без того скудной земли была погублена беспрестанными холодными ливнями, природа, будто в насмешку, решила вдруг расщедриться. Солнце без устали дарило теплом. Небо изо дня в день оставалось безмятежно ясным. К его необозримой бескрайней синеве устремляли ввысь свои вершины горные склоны, где на выгонах ещё паслись стада, а кроны деревьев шелестели совсем ещё по-летнему зелёной листвой, и лишь изредка, словно напоминая о неизбежности невзгод и напастей грядущей зимы, то тут то там вдруг блистал золотом пожелтевший осенний лист.

В один из таких дней двор пфальца в Шпейере, где располагалась резиденция короля Баварского пребывал в непривычном для себя оживлении: устраивалась большая охота и около сотни бравых баварцев, уже в седлах, дожидались своего короля, а лай собак, сигнальные звуки рожков, громкий резкий говор, крики и хохот оповещали об этом всю округу. Тем временем Людовик, всей душой уже пребывая с друзьями на охоте, вынужден был задержаться, чтобы переговорить со своей супругой, так не вовремя пожаловавшей к нему с неким важным разговором.

- Государь мой, ты должен принять и выслушать графа Бернарда! Пойми, это в твоих же интересах! - настойчиво требовала от него жена на все лады вот уже добрую четверть часа.

Эмма была намного моложе Юдифи, но всё же внешне очень походила на свою царственную сестру. Она была так же очаровательна, мила и грациозна, так же умела изысканно одеваться и всегда красиво выглядеть, в полной мере обладала манерами благопристойного поведения и приятного обращения, хотя и не всегда считала необходимым этим манерам следовать. Её волосы так же вились роскошными пышными локонами, но были не светлыми, как у Юдифи, а рыжими, почти каштановыми. Глаза у Эммы были карие и светились скорее чисто женским лукавством, нежели истинным умом.

- Но мы ведь условились с тобой никогда не вмешиваться в дела друг друга, - морщась как от зубной боли, отбивался от настырной супруги Людовик, - я тебе сказал, что готов обсуждать с тобой только дела, касающиеся нашей дочери. А уж тем более не собираюсь слушать твои советы насчет политических дел, только этого не хватало! Уж как-нибудь разберусь без тебя, - Людовик решительно направился к выходу, но жена ловко опередила его. Оказавшись около двери быстрее, она заслонила собой серебряную литую дверную рукоятку и для пущей надежности обхватила её за спиной обеими руками, лишая мужа возможности выйти из комнаты.

- Людовик, ты просто обязан поговорить с ним!

- Что-что? Обязан? Это ещё почему?

- А потому!.. Потому что я тебя об этом прошу, мой любезный сердцу супруг!

- И это всё, о моя ненаглядная супруга? Меня ждут, дай пройти, прошу ведь по-хорошему!

- Тебе так трудно исполнить мою, совсем крохотную, просьбу? - Эмма посмотрела на мужа удивленными, широко раскрытыми глазами, полными слёз. Людовик ненавидел этот взгляд — когда жена так смотрела на него, то он начинал чувствовать себя виноватым во всех смертных грехах сразу.

- Да я терпеть не могу этого проходимца - твоего графа Бернарда! - не скрывая раздражения заговорил Людовик, переходя на сиплый шёпот, как всегда, когда он ругался с женой. - Он предатель, трус и негодяй! Он предал императора! Пойми, что у меня не может быть никаких дел с этим выскочкой! Да посмей он только показаться мне на глаза, будет тут же арестован и обезглавлен! И когда только он успел втереться к тебе в расположение, Эмма?!

- Ладно, - примирительно проговорила Эмма в ответ на эту тираду, - а если я пообещаю тебе кое-что, прямо здесь и сейчас? - лицо жены приняло кокетливое, игривое выражение, которое раздражало Людовика ещё больше, чем предыдущее. - Если ты выслушаешь графа Бернарда, то обещаю не обращаться к тебе, не приходить, даже не заговаривать с тобой ну скажем эээ целый месяц! - у Эммы самой перехватило дух от смелости данного обещания. Вот ведь на какие жертвы приходится идти ради сестры! А оценит ли госпожа императрица эти жертвы, она ведь и не вспоминала о своей младшей сестрёнке, пока не припекло...

- Поклянись! - быстро проговорил Людовик, поймав жену на слове и опасаясь, как бы она не передумала.

- Клянусь, - небрежно бросила Эмма пожав плечами, но тут же недовольно добавила, не в силах скрыть досады, - то-то твой любимчик Герольд обрадуется, - ей мгновенно представилась наглая самодовольная физиономия её соперника, приближенного фаворита короля.

- Если нарушишь клятву — отбывать тебе тот же месяц в святой обители, так? - усмехнулся Людовик.

- Не слишком ли жестокое наказание для столь прекрасной госпожи? - с улыбкой проговорил Бернард, который слышал весь разговор от первого до последнего слова, скрываясь за перегородкой у потайной двери. Решив, что пришло время выйти из укрытия, он вмешался в разговор супругов, споривших на родном для Эммы тевтонском наречии, которое граф знал не хуже романского.

Увидев нежеланного гостя, король Баварский не преминул бросить сердитый взгляд на супругу, но данное ею обещание было настолько соблазнительным, что он всё же предпочёл остаться в комнате и выслушать графа Барселонского. При словах Бернарда щеки молодой женщины заалели - она жила почти безвыездно в скучном Шпейере, помногу месяцев не видя никого, кроме своих служанок, и подобные знаки внимания от мужчин были для неё в диковинку. К своему сожалению, Эмма была вынуждена оставить приятное общество и поспешно удалиться, чтобы не мешать важному разговору, вместе с тем весьма довольная, что ей удалось переубедить мужа и добиться своего.

- Монсеньор, позвольте, прежде всего, оправдаться в ваших глазах, раз уж поневоле я услышал все ваши нелестные отзывы, - посчитал нужным для начала сказать королю Баварскому Бернард, снова перейдя на романское наречие. - Поверьте, я всем сердцем желал бы отдать жизнь за своего государя, но император приказал мне остаться в Ахене, чтобы возглавить защитный гарнизон. Гарнизон был разгромлен, Ахен захватили враги, но это произошло лишь по причине гнусного предательства одного из ахенских рыцарей, открывшего врагам подземный ход во дворец. Я попал в плен, но мне удалось бежать, с тем, чтобы сделать всё возможное для возвращения престола вашему отцу. Мне известно, что, с некоторых пор, и вы оставили лагерь своего брата и перешли на сторону императора, и потому сегодня я здесь.

Людовик со вниманием выслушал речь графа, затем кивнул, пригласив сесть за стол, а сам уселся напротив гостя, не забыв прежде отдать приказ дежурившему за дверьми барону, чтобы он предупредил ожидавших своего короля подданных о том, что начало охоты откладывается.

- Говорите, граф, - приказал он Бернарду.

- Должно быть, вам известно, что дела у вашего брата идут далеко не лучшим образом.

Людовик молча кивнул.

- Прежде всего виной тому неудачная война с бретонцами. Нейстрия разорена, этот край превращен в выжженное и вытоптанное пепелище. Оставшиеся в живых обездоленные люди одинаково проклинают как бретонцев, так и воинов Лотаря, которые убивали и грабили не меньше, чем чужаки.

- Это месть, - проговорил Людовик, - Таким образом Лотарь мстит нейстрийцам за их лояльность к Людовику. Они были в числе последних, кто покинул императора и они же первыми перешли на мою сторону во время моей ссоры с братом. Большинство из знатных нейстрийцев вынуждены вместе со своими семействами скрываться от его гнева здесь, в Баварии.

Приняв к сведению замечание Людовика, Бернард продолжил свою речь:

- Дабы обеспечить всех своих воинов, даже самых бедных из них, доступной экипировкой, Лотарь прижал к ногтю торговцев, запретив им вывозить из Франкии кольчуги и мечи, то есть именно то, что пользовалось наибольшим спросом среди иноземцев. В ответ многие свернули торговлю и перебрались к грекам, лишив сеньоров возможности покупать предметы роскоши, изысканные ткани и украшения, которых не сыскать в наших краях. Кроме того, он повысил пошлины для греческих торговцев, а людей константинопольского князя, прибывших чтобы уладить это дело, просто прогнал с глаз, публично их оскорбив. Признаться, я не в силах постичь для чего ему понадобилось ссориться с Византией, но зато мне ясно как Божий день, что если не отменить повышение пошлин, нам не миновать войны с греками, тем более, что, как мне известно, византийцы давно подыскивают повод нарушить заключенный с вашим отцом мир.

Далее. Настоятелей монастырей он обязал служить по три мессы к ряду: за сеньора короля, за франкское воинство и за процветание империи. Кроме того, ввиду неурожайного года, епископы, аббаты и аббатисы обязаны регулярно поститься в указанные дни и с начала осени взять на содержание по несколько человек из бедноты вплоть до следующего урожая.

Сеньоры так же обязаны регулярно поститься, а те, кто не желает или не может этого делать должны откупиться приличной единовременной выплатой в казну. Кроме того, он обязал каждого отдать в казну по фунту серебра, отказавшиеся были в назидание остальным лишены всего имущества. Что касается баронов, то сроки их службы сеньорам увеличены на лишних два десятка дней. Больше всех от этих нововведений пострадали вилланы и сервы, повсюду поднимаются мятежи. Народ повсеместно уверился, что неурожайный год и предстоящая страшная зима это расплата за низложение помазанного императора, и призывают к свержению Лотаря и возвращению императора Людовика Благочестивого, которого называют теперь не иначе, как отцом народа. Вся Франкия бурлит и негодует.

- Полагаю, эти настроения и выводы родились в народе не сами по себе, а были кем-то старательно посеяны и заботливо взращены?

- Нет ничего проще, чем раздуть пламя из тлеющих углей. Ваш брат своими же руками и по собственному почину сделал всё возможное, чтобы помочь нам в этом. Теперь большая часть франков мечтает вновь видеть на престоле вашего отца. Сейчас самый благоприятный момент, чтобы вернуть всё во Франкии на круги своя.

- Согласится ли он? - недоверчиво бросил король Баварский, подразумевая своего отца.

- Лотарь не препятствует общению Людовика со священниками, полагая, что они готовят его к принятию пострига. Под этим соусом к бывшему императору были отправлены люди нашей партии, бывшие сторонники Лотаря. Они говорили с ним.

- И что же он?

- Людовик согласен вновь принять корону и управлять империей, но считает, что эти перемены должны обойтись без кровопролития и жертв.

- Это невозможно, брат ни за что не отдаст власть по добру.

- Большинство франков с нами, а там будет видно.

Королю понадобилось некоторое время, чтобы обдумать все сказанное. Хорошенько прикинув в уме и так, и этак он пришел к выводу, что граф говорит дело и скорее всего шансы на успех весьма велики.

- Хорошо, по рукам, - заключил он, скрепив договор с графом рукопожатием.

- Итак, монсеньор, теперь нам с вами необходимо согласовать все наши дальнейшие действия...